Таруса — тихий и красивый город привлекал деятелей культуры, а в конце XIX — начале XX века город стал излюбленным местом отдыха и творчества многих писателей и художников. Живописность города и его окрестностей — с запада к Тарусе подходил лес, а на востоке раскинулись луга окской поймы — не оставили равнодушными художников-пейзажистов. В разное время в Тарусе отдыхали и работали художник В.Борисов-Мустов, писатели А.Сумарков и А.Чехов, жила здесь семья Цветаевых. Рядом с городом находилась усадьба замечательного художника В.Поленова, где собирались художники, писатели, музыканты, проводившие свой отпуск в Тарусе. Вот и вновь эта красота заманила нас сюда ))) Однако, как всегда, хотелось разнообразить день. И, в качестве чего-то нового для себя, первым приключением для нас стали поиски усадьбы Игнатовское-Знаменское.
В окрестностях Тарусы всегда было много усадеб. Одна из них — усадьба «Игнатовское-Знаменское» (N54° 45.040′, E37° 11.306′), что в трех километрах от города. Усадьба принадлежала боярам Хитрово, Нарышкиным, Бутурлиным. Село Игнатовское — Знаменское до конца XVII столетия принадлежало роду Хитрово. Последним хозяином этого рода был окольничий А.С.Хитрово. От него усадьба перешла к Нарышкиным. К середине XVIII столетия можно отнести время создания старой части усадьбы в Игнатовском. Облик той усадьбы сейчас существенно изменился. Нет деревянной церкви Знамения Пресвятой Богородицы (на ее месте теперь здание интерната), оранжерей, большого барского дома. Кстати, сохранилась его старая фотография:
В некоторых рассказах приводится другая фотография — с похожим домом позади флигеля. Похожи,.. но и разница очевидна (разные четырёхколонные портики с фронтоном)! — Главный ли это дом, или ещё один флигель? Может, это фотографии с разных сторон? В общем, в разных источниках — приводятся разные из этих двух снимков.
Однако еще сохранился старый регулярный липовый парк с системой прудов:
Вдоль водного каскада проложена одна из аллей, подводящая к огромному дубу, важному и спокойному великану, глухо поскрипывающему на ветру.
Во время своего расцвета усадьба принадлежала генерал-майору Василию Сергеевичу Нарышкину (1740-1800), женатому на графине Анне Ивановне Воронцовой — двоюродной сестре Екатерины Романовны Дашковой. Подолгу жил в Игнатовском сын B.C..Нарышкина — Иван Васильевич, камер-юнкер двора, предводитель дворянства Тарусского уезда. Летом 1825 года в Игнатовское на несколько дней приезжал племянник хозяев усадьбы, молодой граф Михаил Дмитриевич Бутурлин (1807-1876). Это о нем А.С.Пушкин сказал: «Мой Онегин — это ты cousin». Тогда Бутурлин еще и не мог предположить, что с этими места ми будет связана вся его будущая жизнь, что он, вконец разорившись, будет жить здесь со своей семьей, что его женой будет пока еще совсем маленькая, милая и беззаботная Катя Нарышкина. Что именно здесь он напишет свои знаменитые теперь «Записки». Все это еще было впереди. Помещичий быт в Игнатовском в первой четверти XIX столетия Михаил Дмитриевич описал в следующих словах: «По старинному русскому помещичьему быту при селе Знаменском (менее 200 крестьян) числилось до 60 дворовых душ. Из них годных для прислуги едва ли была половина, а остальные были старики и малолетние. У Елизаветы Ивановны было до семи, помнится мне, молодых горничных девушек и две старухи ключницы, между тем как собственно за ней ходили только две девушки. Насмешники утверждали, что у барыни было по одной отдельной горничной для всякой части ее туалета, в том числе по одной — де на каждый ее башмак… Из двух лакеев один, престарелый Иван Желыбин, служил своим господам до третьего их поколения, и, когда барыня выезжала в гости в огромной своей шестиместной карете, Желыбин при спуске с каждой крутой горы слезал с запяток кареты (где он по — старинному держался, стоя на балансе) и шел рядом с экипажем, держась за ручку дверей с той стороны, где сидела его госпожа, чтобы в случае — де падения кареты он мог ее поддержать». В первом десятилетии XIX века доморощенный механик и живописец Нарышкиных крепостной Абакумов сделал и установил в усадьбе деревянную фигуру сидящего монаха, «который, по надавливанию ногою пружины, вставал и кланялся». Место получило название «У монаха».
Поселившись в Знаменском, М.Д. Бутурлин занялся садоводством. «Кроме воздушного фруктового сада, — вспоминал он, — возобновленного после прежнего, погибшего почти что дочиста от лютых морозов с 1835 на 1836 г., я только поддерживал остальное, а вновь завел несуществовавшую почти цветочную часть и развел орнаментальные плантации на голом совершенно дворе, перед вновь выстроенным домом. Фруктовый сад начал я сажать еще с осени 1846 г., на пространстве около двух десятин, и в 1852 г., когда я переселился один в Рязанскую губернию, у меня было уже с тысячу (как полагаю) хорошо выхоленных, прямоштамбовых (посредством мало принятой у нас вообще правильной стрижки «la taille») яблочных и грушевых корней». Для устройства «цветочной части» Бутурлин «нанимал первоначально московских и из других мест садовников; но в конце концов все они в подметки не годились моему дворовому самоучке Семену Максимовичу». Ко времени Нарышкиных относится устройство в Игнатов- ском оранжереи для фруктовых деревьев и цветов. «Застал я там также оранжерею в трех отделениях, — пишет М.Д. Бутурлин, — абрикосовую, персиковую (обе в шпалерах) и цветочную; но последняя была почти что пустая, и перед оранжереей выставлялись на лето три ряда персиковых деревьев, в кадках, отлично выдержанных, и 30 или 40 шпанских вишневых дере- иьев, также в кадках, которые все переносились на зиму в оранжерейный задний пристенок. Оранжерейные (шпалерные) иерсиковые и абрикосовые деревья были еще современны деду моей жены Василью Сергеевичу Нарышкину и, следовательно, и 1847 году им не могло быть менее 50 лет; но до окончания их существования (одновременно с разрушившеюся оранжереей), в начале 60-х годов, деревья эти не переставали приносить плоды. И не надо воображать, чтобы роскошным состоянием их, как и тех, что выставлялись на лето на площадку, они были обязаны искусству какого-нибудь ученого из немцев-мусье; вовсе нет. Как во времена тестя моего, умершего в 1818 г., так и при управлении детским имением его вдовою… единственным садовников был дворовый их человек и старик уже в мое время Илья Николаев. Быть может, он в своей молодости и был отдан в ученье к кому-нибудь в Москве, но практическое его по этой отрасли мастерство было удивительно, впрочем, исключительно по фруктово-оранжерейной части только, а по цвето-оран- жерейной и по воздушной он был совсем несведущ». Старая оранжерея в Игнатовском рухнула в 1860-х годах, и все персиковые и абрикосовые деревья померзли. Устроенный М.Д. Бутурлиным фруктовый сад почти целиком погиб во время необыкновенной суровой зимы 1866/67 года. После этого хозяин усадьбы «бросил заниматься новыми посадками и пришел к заключению, что в здешней полосе России наши фруктовые сады обыкновенно вымерзают в каждые 30 лет». По правде говоря, поправить оранжерею и насадить новый сад М.Д. Бутурлин и не мог: его финансовые дела к тому времени пришли в совершенное расстройство.
Лишившись собственного имения, отданного за долги в 1848 году, Бутурлины с 1847 года подолгу живут в Игнатовском-Знаменском, имении жены Екатерины Ивановны Нарышкиной. Конечно, поддерживать усадьбу с прежним размахом нет сил. Поэтому на перестройку дома в середине XIX века используют материал старого нарышкинского дома конца XVIII столетия. В результате был выстроен существующий ныне камерный позднеклассический ансамбль, состоящий из небольшого каменного одноэтажного, на высоком подклетном этаже дома и флигеля. Строили дом, конечно, игнатовские мужики, и вся история строительства, наверное, напоминала ту, которая приведена в «Записках» в связи с предыдущей игнатовской постройкой: «Вместо того, чтобы придерживаться плану домика, с мезонином красивой архитектуры, начерченному одним московским архитектором Горским, увидел я длиннейший сарай, настоящую фабрику и без симптомов архитектуры…» Небольшой главный дом обращен к парадному двору четырехколонным тосканским портиком с треугольным фронтоном, в тимпан которого вписано редко встречающееся в архитектуре того времени треугольное окно. На фасадах дома нет украшений, лепнины, да и внутренние решение здания свидетельствует о том, что построено оно не для парадной, а для удобной повседневной жизни на лоне природы. Вот только жизнь эта была соткана из прошлого, хотя, как и всякую жизнь, ее озаряла мечта о будущем. Граф М.Д. Бутурлин выйдя в отставку в 1859 году, последние годы жизни вместе с женой провел в Игнатовском. Супруги были похоронены на западной окраине села, возле Кирило-Афанасьевской церкви.
В начале XX века владельцем Игнатовского стал инженер-путеец П.Н.Перцов. Он перестроил флигель в стиле неоклассицизма.
Появился деревянный мезонин с полукруглым окном, полукруглым портиком и балконом.
Грубоватая стилизация придает архитектурному ансамблю новое эмоциональное звучание, создавая ощущение неожиданной «периклички» разных эпох художественных симпатий и идеалов.
И тут тоже мне в Интернете попалась старая фотография этого флигеля. Фотография маленькая, но и это уже — как взглянуть одним глазком в прошлое:
Ныне усадьба занята постройками и землями хозяйства, относящегося к собственности Игнатовского дома — интерната для престарелых и инвалидов. В старинном парке сохраняются солидные деревья, возраст которых, похоже, перевалил за 500 лет. Тот-самый дуб один из них!
Хотя по состоянию веток, похоже, он, как и сама усадьба, медленно погибает…
Источники информации:
http://www.sovlant-zem.ru/tarusa-hist.htm
http://www.hist-sights.ru/node/7433
http://www.vladimirandreyev.com/node/248
http://www.rususadba.ru/hronos/kaluj5.html
http://www.ru-regions.ru/?p=469
http://www.akra-city.ru/samye-znamenitye-usadby-rossi